24.02.2014 в 22:26
Пишет Silver Wolfy:Немного красивой поэзии
Безумно понравившееся стихотворение из низкорейтинговой выкладки команды Хэйана. Запрета на размещение снова не было, так что рискну, выложу - уж больно шикарно. Отсылка есть, баннер в дневнике есть, и даже в кои-то веки шапку скопирую (хоть и не люблю я шапки эти).
Хотелось красивую картинку подобрать, но японизированного фемслэша с налётом мистики у меня точно не нашлось, так что подобрал... ну, почти абы что, ага.
шапка
Прекрасны вишни, что цветут в саду, но враг сорвет их в темноте полночной.
Как знать, вдруг рождены мы на беду, вдруг в одночасье рухнет мир непрочный?
Вдруг все, что ценим мы и бережем, о чем заботы не дают покоя,
Разрушится, как лента под ножом, как вишни цвет под грубою рукою?..
...Просторный дом объят глубоким сном. О чем сейчас ты грезишь, Мицукуни?
Должно быть, о весне в краю родном или о лунных вечерах в июне,
О нежностях за чаркою вина или о славе, что пришла так поздно.
Ты мирно спишь, а рядом спит жена. Деревья неподвижны. Небо звездно.
Такая тишь, что слышно каждый вздох, и дом надежно охраняют слуги.
Ты на другой перевернулся бок, к супруге потянулся... нет супруги!
Как нет?! Но где?! Куда ушла она? Ты комнату обводишь сонным взглядом
И веришь, что любимая жена, Ёдзакура, еще с тобою рядом.
Но нет ее... постель уж холодна... Тогда молва тебе на ум приходит
О том, что дама по ночам одна без облаченья в лунный сад выходит.
Какая ложь! Какая клевета! Но все-таки тебя гнетут сомненья.
Тебе с издевкой шепчет темнота, что зря ты ждешь супруги возвращенья,
Что там, где лунный отсвет голубой между ветвей сплетенных проникает,
Ту, с кем вы общей связаны судьбой, посланница Небытия ласкает!
Идут мгновенья. В спальне ты один. Ты молча поднимаешься с постели
И мрачно шепчешь: «Гама-но-сэннин? Колдунья замка Сома? В самом деле?..»
За дверью спальни тихо и темно. Ты сделал шаг и замер на пороге:
Ёдзакуры ночное кимоно тебе небрежно брошено под ноги!
О, лучше бы ты умер миг назад, когда еще была жива надежда,
О, лучше бы навек погас твой взгляд, лишь бы не видеть милые одежды!
И кажется тебе, что впереди, в далекой тьме, ты слышишь томный шепот,
И слабое «не надо, подожди...», и затихающий бессильный ропот...
«Нет! Наважденье! Ложь! Насмешка тьмы! Я этим оговорам не поверю!
С Ёдзакурой верны друг другу мы!»
...Ты в лунный сад распахиваешь двери.
Ты видел эту тварь немало раз, ты думал, что навек покончил с нею,
Но Сацуки вернулась, и сейчас она тебя во много раз сильнее.
В объятьях демона – твоя жена, она сдалась насмешнице без боя
И с ней сейчас так страстна и нежна, как, Мицукуни, не была с тобою!
От сладости почти утратив речь, она лишь шепчет: «Сацуки... о, ками...»
И в белый шелк чужих покатых плеч дрожащими вцепляется руками,
И гнется, словно ива на ветру, безжалостной колдунье отдаваясь,
А Сацуки ведет свою игру, дразня Ёдзакуру и усмехаясь.
«Ты помнишь, сколько здесь прошло ночей? – Слова дробятся в полумраке лунном. –
Ты помнишь, сколько я сожгла свечей, молясь богам в святилище Кибунэ?
Двадцать одну. Точь-в-точь по их числу – и наши пылкие, хмельные ночи.
Так присягни теперь на верность злу, и ты получишь то, чего так хочешь».
«Клянусь! Клянусь! Я так тебя люблю, что за тобой пойду и в бездну ада!
Лишь будь со мною, Сацуки, молю, пусть эти ласки будут мне наградой!»
И громкий стон, предсмертный, томный стон!.. О, сколько в нем восторга и страданья!
...Ты все стоишь, как громом поражен, не в силах даже вспомнить заклинанье.
«Ты умерла! Я сам тебя убил! – ты шепчешь непослушными губами. –
Я помню битву на пределе сил, и небо, что разорвалось над нами,
И как, волшебным сражена мечом, ты злобно прохрипела об отмщенье,
Но, этим славным боем увлечен, я не придал словам твоим значенья.
И ты, вернувшись из страны теней, то отняла, что мне всего дороже.
Как жить мне без Ёдзакуры моей?! Убей меня! Пусть я погибну тоже!»
Но холоден мучительницы взгляд, как лезвие клинка при лунном свете.
Ты отступаешь медленно назад, боясь услышать, что она ответит.
Назад, назад, в твой опустевший дом, где будут жить лишь шорохи и вздохи,
Где даже воздух станет острым льдом, вонзающимся в легкие при вдохе,
Где робкое мерцание свечей сочиться будет едкою отравой,
Где вряд ли в мертвой темноте ночей тебя утешат почести и слава.
«Зачем мне жизнь твоя, презренный раб? – с усмешкой Такияся отвечает. –
Герой, боец, ты видишь, как ты слаб, как недостойно горе ты встречаешь?
Безоблачное счастье отравив, довольна я, мне большего не надо.
Прощай, глупец. Живи! Покуда жив, ты будешь вечно помнить Масакадо!»
Автор - Адальберта
URL записиБезумно понравившееся стихотворение из низкорейтинговой выкладки команды Хэйана. Запрета на размещение снова не было, так что рискну, выложу - уж больно шикарно. Отсылка есть, баннер в дневнике есть, и даже в кои-то веки шапку скопирую (хоть и не люблю я шапки эти).
Хотелось красивую картинку подобрать, но японизированного фемслэша с налётом мистики у меня точно не нашлось, так что подобрал... ну, почти абы что, ага.
шапка
Прекрасны вишни, что цветут в саду, но враг сорвет их в темноте полночной.
Как знать, вдруг рождены мы на беду, вдруг в одночасье рухнет мир непрочный?
Вдруг все, что ценим мы и бережем, о чем заботы не дают покоя,
Разрушится, как лента под ножом, как вишни цвет под грубою рукою?..
...Просторный дом объят глубоким сном. О чем сейчас ты грезишь, Мицукуни?
Должно быть, о весне в краю родном или о лунных вечерах в июне,
О нежностях за чаркою вина или о славе, что пришла так поздно.
Ты мирно спишь, а рядом спит жена. Деревья неподвижны. Небо звездно.
Такая тишь, что слышно каждый вздох, и дом надежно охраняют слуги.
Ты на другой перевернулся бок, к супруге потянулся... нет супруги!
Как нет?! Но где?! Куда ушла она? Ты комнату обводишь сонным взглядом
И веришь, что любимая жена, Ёдзакура, еще с тобою рядом.
Но нет ее... постель уж холодна... Тогда молва тебе на ум приходит
О том, что дама по ночам одна без облаченья в лунный сад выходит.
Какая ложь! Какая клевета! Но все-таки тебя гнетут сомненья.
Тебе с издевкой шепчет темнота, что зря ты ждешь супруги возвращенья,
Что там, где лунный отсвет голубой между ветвей сплетенных проникает,
Ту, с кем вы общей связаны судьбой, посланница Небытия ласкает!
Идут мгновенья. В спальне ты один. Ты молча поднимаешься с постели
И мрачно шепчешь: «Гама-но-сэннин? Колдунья замка Сома? В самом деле?..»
За дверью спальни тихо и темно. Ты сделал шаг и замер на пороге:
Ёдзакуры ночное кимоно тебе небрежно брошено под ноги!
О, лучше бы ты умер миг назад, когда еще была жива надежда,
О, лучше бы навек погас твой взгляд, лишь бы не видеть милые одежды!
И кажется тебе, что впереди, в далекой тьме, ты слышишь томный шепот,
И слабое «не надо, подожди...», и затихающий бессильный ропот...
«Нет! Наважденье! Ложь! Насмешка тьмы! Я этим оговорам не поверю!
С Ёдзакурой верны друг другу мы!»
...Ты в лунный сад распахиваешь двери.
Ты видел эту тварь немало раз, ты думал, что навек покончил с нею,
Но Сацуки вернулась, и сейчас она тебя во много раз сильнее.
В объятьях демона – твоя жена, она сдалась насмешнице без боя
И с ней сейчас так страстна и нежна, как, Мицукуни, не была с тобою!
От сладости почти утратив речь, она лишь шепчет: «Сацуки... о, ками...»
И в белый шелк чужих покатых плеч дрожащими вцепляется руками,
И гнется, словно ива на ветру, безжалостной колдунье отдаваясь,
А Сацуки ведет свою игру, дразня Ёдзакуру и усмехаясь.
«Ты помнишь, сколько здесь прошло ночей? – Слова дробятся в полумраке лунном. –
Ты помнишь, сколько я сожгла свечей, молясь богам в святилище Кибунэ?
Двадцать одну. Точь-в-точь по их числу – и наши пылкие, хмельные ночи.
Так присягни теперь на верность злу, и ты получишь то, чего так хочешь».
«Клянусь! Клянусь! Я так тебя люблю, что за тобой пойду и в бездну ада!
Лишь будь со мною, Сацуки, молю, пусть эти ласки будут мне наградой!»
И громкий стон, предсмертный, томный стон!.. О, сколько в нем восторга и страданья!
...Ты все стоишь, как громом поражен, не в силах даже вспомнить заклинанье.
«Ты умерла! Я сам тебя убил! – ты шепчешь непослушными губами. –
Я помню битву на пределе сил, и небо, что разорвалось над нами,
И как, волшебным сражена мечом, ты злобно прохрипела об отмщенье,
Но, этим славным боем увлечен, я не придал словам твоим значенья.
И ты, вернувшись из страны теней, то отняла, что мне всего дороже.
Как жить мне без Ёдзакуры моей?! Убей меня! Пусть я погибну тоже!»
Но холоден мучительницы взгляд, как лезвие клинка при лунном свете.
Ты отступаешь медленно назад, боясь услышать, что она ответит.
Назад, назад, в твой опустевший дом, где будут жить лишь шорохи и вздохи,
Где даже воздух станет острым льдом, вонзающимся в легкие при вдохе,
Где робкое мерцание свечей сочиться будет едкою отравой,
Где вряд ли в мертвой темноте ночей тебя утешат почести и слава.
«Зачем мне жизнь твоя, презренный раб? – с усмешкой Такияся отвечает. –
Герой, боец, ты видишь, как ты слаб, как недостойно горе ты встречаешь?
Безоблачное счастье отравив, довольна я, мне большего не надо.
Прощай, глупец. Живи! Покуда жив, ты будешь вечно помнить Масакадо!»
Автор - Адальберта